В поисках налогового рая

В поисках налогового раяИз-за финансового кризиса мировая экономика потеряла триллионы долларов, и развитые страны стали активнее искать средства для возобновления денежных запасов.

Но не стоит забывать, что традиция уклоняться от уплаты налогов зародилась тысячи лет назад. Знатные жители Римской империи зарывали драгоценности в землю, чтобы избежать налога на предметы роскоши. Китайцы кочевали по стране, чтобы уйти подальше от налоговиков, а европейцы переезжали в Новый Свет, где их освобождали от податей. И сейчас многие предпочитают держать накопления на счетах банков небольших европейских стран и еще более мелких островных государств, торгующих благоприятными налоговыми условиями

Религиозный путь
Желание избежать уплаты налогов появилось в тот же момент, когда правители стали их собирать. Известный китайский историк Чо Юн Су писал, что во II веке до н. э. жители китайских царств часто мигрировали, чтобы не платить дань. Причем делали это с умом: "Они селились глубоко в горных районах, где переписчики населения не смогли бы их зарегистрировать. Там они были свободны от высоких налогов и барщины. По крайней мере, на некоторое время они могли устроить себе передышку — пока законы не добирались до их нового поселения".

Такой способ ухода от налогов, правда, не подходил крупным собственникам, которые не могли бросить свои земельные владения. Им приходилось проявлять определенную изобретательность. Неплохой пример того, как сэкономить на налогах, никуда при этом не переезжая, можно найти в истории средневековой Индии. Монархи сменявших друг друга династий и империй были тогда единственными собственниками всей земли, и с тех, кто проживал на ней, они собирали очень высокие подати, которые могли серьезно меняться в зависимости от нужд короля. Так было до тех пор, пока в XIII веке правители могущественной по меркам тех времен империи Хойсалов не установили фиксированную ставку налога на землю. Ее назвали сиддхая, и каждый феодал, получивший землю от монарха, ежегодно ее выплачивал. Представители высшей касты брахманов (например, ученые, законодатели и проповедники) пользовались определенными льготами. А земли, дарованные властителем монастырям, вообще не облагались налогом, поскольку он передавал их богам и не мог получать с этого прибыль.

Любой землевладелец имел право помочь монастырям, передав им часть своей земли, и в таком случае налог с нее снимался. Эту лазейку в законе с успехом использовал богатый землевладелец по имени Гопсала. Он придумал схему, которая позволила ему сэкономить значительные суммы и которую, на его счастье, одобрил верховный правитель Нарасимха III.

В 1261 году Гопсала создал земельное владение, включив в него крупную деревню и окружавшие ее селения. Свое имение Гопсала разделил на 47 частей, каждая из которых облагалась налогом. 36 частей он передал под формальный контроль брахманам, чтобы платить подать по "брахманским ставкам". Из оставшихся 11 частей одну он оставил в своей собственности, видимо для того, чтобы избежать подозрений в нелегальном уходе от налогов. И еще 10 частей Гопсала отвел под храм богу Йоганатху, который он также передавал под контроль брахманов. Они согласились следить за храмом и прилегающими зданиями, а также за окружавшими их садами. На содержание храма Гопсала ежегодно выделял 151 гадьяну — эти деньги, согласно сохранившимся документам, распределялись довольно интересным образом. 6 гадьян тратились на приношения, еще 39 предназначались на оплату труда обслуживающего персонала — поваров, носильщиков воды, барабанщиков, изготовителей гирлянд, мойщиков посуды, гончаров и уборщиков. Такой поистине неотъемлемый атрибут любого храма, как танцовщицы, обходился в дополнительные 6 гадьян. Человек по имени Бхаритея, исполнявший обязанности казначея, получал 40 гадьян, как и Сингея, занимавший должность инспектора. Оставшиеся 20 гадьян предназначались девушке Байакке, смотрительнице храма, садов и зернохранилища.

Последние три человека зарабатывали огромные по тем временам деньги. Брахман, преподающий литературу, получал в среднем не более 6 гадьян в год. Впрочем, эту примечательную деталь оказалось довольно просто объяснить. Байакка была одной из дочерей Гопсалы, а Бхаритея и Сингея — его зятьями. Если бы те же земли находились в руках самого Гопсалы, ему пришлось бы выплачивать куда более обременительные суммы в казну.

Столетия спустя в Оттоманской империи землевладельцы применяли точно такой же способ ухода от налогов. Они передавали свои земли, мири, религиозным фондам, вакифам, которые поддерживали мусульманские школы и мечети. А затем организовали своего рода трастовое управление этими землями, назначая их управляющими своих родственников.

Коррупционный путь
Богатым феодалам и служителям монастырей, как правило, во все времена легче удавалось уходить от налогов, чем простолюдинам. У них, к примеру, были деньги на то, чтобы подкупать чиновников, ответственных за сбор подати. В Англии XII-XIII веков, времен правления Эдуарда I и Эдуарда II, этот способ избежать больших трат малыми средствами получил широкое распространение.

Известен случай, когда в 1296 году сборщика налогов Ричарда ле Хостеджа обвинили в получении взяток от настоятелей монастырей, которые не хотели отдавать часть урожая пшеницы на содержание армии. Ле Хостедж должен был собрать эту дань с нескольких религиозных учреждений графства Глостершир, в число которых входили крупные монастыри Глостер, Теукесбери, Стэнли, Сиренсестер и монастырь Святой Августины.

В Глостере Ричард ле Хостедж получил 60 шиллингов и золотую брошь в подарок от настоятеля монастыря, 4 марки от раздающего милостыню и еще 60 шиллингов от казначея. В Стэнли он, правда, получил только одну марку, но это был единственный случай, когда ле Хостеджу удалось заработать менее 2 шиллингов. У обычных земледельцев не находилось подобных средств — трое крестьян из деревни Нипсфилд смогли предложить ему взятку размером только 9 шиллингов.

Подобные налоговые преступления происходили и в других графствах королевства. В 1298 году в Норфолке было проведено расследование деятельности сборщиков налогов, и одного из них, Ричарда де Карни, также обвинили в коррупции. Как следует из документов того времени, он "собирал подать с бедных и неимущих, при этом оставляя в покое тех, кто обладал властью и деньгами — например, Роберта де Шелтона, рыцаря". Поскольку каждое графство должно было предоставить определенное количество зерна, неуплата богачами подати выливалась в то, что крестьяне отдавали больше. В графстве Кент, к примеру, расследование показало, что феодалы подкупали сборщика налогов Ричарда де Люта и ничего не отдавали королю, в то время как те, кто отказывался давать взятку, платили куда большую дань.

Впрочем, люди с солидным состоянием могли пойти и другим, более законным, путем. Король Англии торговал протекциями, которые защищали имущество крупных собственников от притязаний местных чиновников. Эти протекции мог позволить себе лишь человек обеспеченный и влиятельный, поскольку они не только дорого стоили, но и выдавались исключительно тем, кто имел связи при дворе монарха.

Подобная несправедливость вызывала негодование как молчаливой массы крестьян, так и ученых того времени. Автор трактата De Speculo Regis с недовольством описывает в 1331 году: "Представьте себе бедного крестьянина, который приходит на рынок с целью продать быка. Вырученные деньги ему требуется отдать в счет уплаты долга, который он смог получить, заложив свою землю. На рынке королевские чиновники забирают его быка в качестве налога, и крестьянин ничего не получает взамен, теряя впоследствии землю. С другой стороны, богач, торгующий на рынке и овцами, и быками, может показать его протекцию и быть свободным от налогов". Учитывая эти сведения, слова автора De Speculo Regis о том, что высокие подати многих свели в могилу, не кажутся большим преувеличением.

Колонизационный путь
С развитием мореходства и ростом объемов торговли налоги на собственность зачастую стали отходить на второй план. В Британской империи XVII-XVIII веков налоги в колониях почти не собирались, поскольку торговые сборы, а также продажа земельных участков и акцизов на реализацию табака и алкоголя обеспечивали достаточный доход. К тому же британскому правительству требовалось привлекать поселенцев в новые колонии, что было непросто, учитывая, с какими трудностями им предстояло столкнуться. В Виргинии, к примеру, от первой волны поселенцев почти ничего не осталось — 90% людей, приехавших покорять бескрайние американские просторы, попросту умерли от голода и болезней.

В этих условиях ни о каком сборе налогов не могло идти и речи. Наоборот, многим поселенцам, способным привезти с собой нескольких работников, предлагали бесплатные участки земли размером примерно 50 акров и полную свободу от податей, по крайней мере на первые 7-10 лет. В дополнение к этому они в некоторых случаях получали льготы на торговлю с метрополией сроком более чем на 20 лет. Подобная практика приносила плоды. Несмотря на опасности, поселенцы приезжали в колонии сначала сотнями, а потом тысячами. С 1620 по 1640 год в Плимутской колонии выросло семь небольших новых городов, а в колонии Массачусетского залива появилось более 30 поселений — они стали домом почти для 20 тыс. жителей, многие из которых были обеспеченными европейцами.

Подобную схему привлечения новых колонизаторов использовали и Нидерланды. В середине XVII века администрация города Новый Амстердам объявила о том, что новые поселенцы на реке Делавэр будут освобождены от любых прямых и косвенных налогов на 10 лет, после чего они будут обязаны выплачивать наименьшую возможную подать на территории Новых Нидерландов. При этом от выплаты десятины они освобождались на 20 лет. В городе Новый Амстел власти пошли еще дальше — они выдали каждой семье иммигрантов-меннонитов (представителей одной из ветвей протестантизма) по 100 гульденов в долг, а также бесплатно доставили их до места поселения и освободили от налогов на 20 лет.

Богатые европейцы, которые могли участвовать финансово в деятельности голландской Вест-Индской компании, управлявшей колониями, получали не только возможность не платить налоги, но и могли стать своего рода феодалами на новой земле. Хотя они и покупали землю у индейцев, это обходилось в гроши. Они брали на себя обязательство в течение 4 лет основать на своем участке небольшую колонию с 50 людьми в подчинении. В их собственность, которую они могли передавать по наследству, включалось все, что находилось на земле и в ее недрах, то есть животные, растения, минералы и водные ресурсы. Эти привилегированные колонизаторы могли торговать вдоль всего побережья Северной Америки, используя корабли Вест-Индской компании или свои собственные. Эта их деятельность уже облагалась налогом — скажем, с каждой проданной шкуры они должны были выплатить компании 1 гульден. Однако эти траты окупались тем, что Вест-Индская компания гарантировала их безопасность, на что в те времена не стоило жалеть денег.

В течение следующих десятилетий налоги в американских колониях держались на невысоком уровне — в 1765 году они все еще были в 25-50 раз ниже налогов на территории Британии. То есть колонии фактически стали прообразами существующих сейчас офшорных зон. По сравнению с ними налоговый режим в Европе выглядел грабительским, и многие состоятельные жители Старого Света стремились уберечь свои накопления, забирая их с собой в Новый Свет.

Впрочем, после американской революции и провозглашения независимости ситуация изменилась. В период с 1790 по 1809 год правительство стало собирать в восемь раз больше налогов — $16 млн в год, но затем эта сумма, правда, снизилась почти на треть и колебалась уже на уровне $10-12 млн. После войны с Британией в 1812 году Соединенные Штаты уже не могли похвастаться привлекательными налогами. Иностранный капитал тем не менее продолжал поступать в страну — резкий скачок промышленного производства сулил не менее привлекательные прибыли.

Полулегальный путь
Офшорные государства в их современном понимании возникли в первые десятилетия XX века. Главную роль в этом сыграли две мировые войны. Правительства стран, которые принимали в них участие, были вынуждены повышать налоги, чтобы финансировать армию. В Великобритании, к примеру, подоходный налог составлял на начало Первой мировой войны всего 6%, а к 1918 году достигал уже 30%. Был введен так называемый налог на сверхприбыли, который выплачивали компании, зарабатывавшие на производстве военной продукции. В общей сложности объем собираемых средств увеличился к тому моменту в 17 раз по сравнению с 1905 годом и впоследствии уже не опускался.

В Соединенных Штатах, переживших Великую депрессию, крупных собственников ждал резкий рост налогообложения. Новый курс, провозглашенный Франклином Рузвельтом, предполагал увеличение максимальной налоговой ставки с 25 сразу до 63%. По словам историка Элиота Браунли, наиболее богатые американцы стали платить вдвое больше налогов.

Так что богатые люди наиболее развитых стран оказались после Первой мировой войны в незавидном положении. Первой страной, почувствовавшей, насколько выгодным может оказаться спасение капитала, стал Лихтенштейн. В 1923 году в этой стране появился закон о налогообложении, который предоставлял право тем компаниям, которые зарегистрированы в Лихтенштейне, но не ведут там коммерческую деятельность, не платить налоги на имущество, доходы или прибыль. От них требовалось лишь выплачивать небольшой налог на капитал.

Такие лихтенштейнские политики, как Вильгельм Бек и Людвиг Марксер, начали в свободное от основной работы время заниматься и финансовой деятельностью. Они помогали иностранным предприятиям направлять средства на счета лихтенштейнских компаний, не облагавшихся налогами. В начале 20-х годов таких компаний было не так уж много, чтобы посвящать им все рабочее время. До 1925 года их насчитывалось не более 100, но их количество стремительно росло: к 1927 году их было 333, а три года спустя — уже 747. К 1928 году эти компании приносили в бюджет Лихтенштейна более 275 тыс. франков — больше, чем таможенные пошлины от импорта из Швейцарии, главного торгового партнера страны.

Известная британская текстильная корпорация Courtlauds в свое время воспользовалась лихтенштейнской схемой, когда ее руководство не захотело платить налоги на прибыль, полученную от строительства двух фабрик в Кале и Кельне. Все финансовые операции Courtlauds проводила через две компании в Лихтенштейне, и ей таким образом удалось легально сэкономить на налогах. Хуго Килнер, главный бухгалтер Courtlauds, осуществивший эту схему, удостоился повышения до должности директора компании.

Спустя десять лет, уже в 1930-х годах, Courtlauds перевела своим лихтенштейнским компаниям акции своей дочерней компании — American Viscose Corporation, чтобы скрыть ее сверхприбыли. В результате министерство финансов США обвинило компанию в уходе от уплаты налогов на $13 млн. В суде, правда, удалось подтвердить обвинения в отношении только $5 млн. Но позже американское правительство восстановило справедливость. В 1941 году глава финансового министерства Соединенных Штатов Генри Моргентау настоял на том, чтобы Courtlauds продала правительству США American Viscose Corporation — в виде жеста доброй воли, который подтвердит, что она достойна получения финансовой помощи по программе ленд-лиза.

Примеру Лихтенштейна последовали многие страны, в первую очередь Швейцария. Ее банковская система на протяжении столетий привлекала огромные объемы иностранных денежных средств благодаря низким налогам и относительной политической стабильности в государстве. Но после Первой мировой войны движение капитала в Европе резко замедлилось. Поэтому в Швейцарии, так же как и в Лихтенштейне, разрешили регистрировать компании, которые помогали зарубежным инвесторам избегать высоких налогов в своих странах. Историк Теодор Ференбах в книге "Цюрихские гномы" описывает небезынтересную историю. Одной богатой семье из Италии не хотелось платить налоги, и с помощью банкира с фамилией Штройли-Шмидт она создала в Швейцарии две компании. Директорами были назначены неизвестные клерки из числа подчиненных Штройли-Шмидта, а зарегистрированы компании были прямо у него дома. Одна из них, Ajax AG, купила у итальянцев акции их предприятия на $5 млн. Эти деньги Ajax AG должна была предоставить вторая швейцарская компания, которая становилась владельцем и акций, и самой Ajax AG. А ее владельцами в свою очередь были как раз члены той самой семьи, но документы, подтверждавшие это, надежно хранились в одной из многочисленных ячеек банка, где работал Штройли-Шмидт. Таким образом, акции могли даже не покидать Италию, как пишет Ференбах, но по всем законам они с тех пор находились в швейцарской собственности, облагаемой швейцарскими налогами.

В дополнение к этим схемам в 1934 году Швейцария приняла закон, запрещавший разглашение банковской тайны. В значительной степени выиграли от этого немецкие промышленники. Опасаясь, что приход Гитлера к власти негативно скажется на их благосостоянии, по словам Ференбаха, владельцы "практически каждой немецкой корпорации, занимавшейся бизнесом в Европе, предпочитали открыть счет в швейцарском банке и направить туда средства, полученные от зарубежных предприятий".

Успешный опыт Лихтенштейна и Швейцарии быстро переняли и другие государства, для которых это был единственный способ улучшить свое финансовое состояние. Зачастую им в этом помогали юристы, получившие образование в престижных европейских университетах. В 1935 году выпускники Кембриджа сэр Реджинальд Коньерс и его партнеры Джеймс Перман и Николас Дилл, организовавшие на Бермудских островах компанию Conyers Dill & Pearman, участвовали в создании там законодательства об офшорных компаниях. И благодаря их стараниям в страну хлынули потоки капитала из расположенных неподалеку Соединенных Штатов.

Тупиковый путь
После Второй мировой войны в мире появилось большое количество бедных, но независимых стран, и многие из них вполне разумно решили последовать бермудскому примеру. В основном это были островные государства Карибского бассейна, но офшорное законодательство приняли также острова, расположенные к западу и к югу от Великобритании, которые находились в ее юрисдикции. Выгодное географическое положение вблизи важнейших финансовых центров играло им на руку. В 1961 году остров Мэн, находящийся между Британией и Ирландией, резко снизил ставки налогообложения — его правительству захотелось привлечь обеспеченных иммигрантов, потому что туризм перестал приносить былые доходы. Эта мера задумывалась как временная, но Мэн остается офшорной зоной и сейчас.

На снижение налогов пошли не только отдельные государства, но и американские штаты Делавэр, Невада и Вайоминг, а также административные территории Гонконг и Макао в Китае. В итоге им удалось привлечь крупнейшие финансовые компании мира, которые смогли экономить, не нарушая закон.

За вторую половину XX века офшоры превратились в наиболее распространенный способ ухода от налогов. К 2000 году их число достигло 60 — только по самым скромным подсчетам. Сейчас на счетах офшорных компаний, по данным консультационной фирмы Tax Justice Network, находится $11,5 трлн. Благодаря этим компаниям корпорации всего мира экономят более $225 млрд в год.

Правительства разных стран уже несколько десятилетий пытаются бороться с офшорными зонами — Джон Кеннеди, к примеру, поднимал эту тему еще в 1961 году. Но только в условиях финансового кризиса, когда государствам захотелось вернуть хотя бы часть потерянных миллиардов, они всерьез озаботились проблемой ухода от налогов. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющая развитые индустриальные страны, провела перепись всех офшорных зон и распределила их по трем категориям — черной, серой и белой, в зависимости от того, насколько та или иная страна готова сотрудничать в деле раскрытия налоговых преступлений. Тем государствам, которые оказывались в черном списке, могли грозить экономические санкции.

В начале апреля представители G20 встретились в Лондоне и провозгласили закат эпохи банковской тайны. Они также анонсировали создание комиссии финансовой стабильности, в которую помимо стран "двадцатки" войдут Испания и Европейская комиссия. Она станет своего рода надзорным органом — совместно с Международным валютным фондом КФС должна будет следить за состоянием мировой финансовой системы и предупреждать о возможных рисках, в число которых, без сомнения, входит и укрытие капиталов в офшорных зонах.

4 мая Барак Обама, президент ключевой страны из состава ОЭСР, также объявил о начале борьбы с вывозом капитала в офшоры, из-за которого экономика США теряет ежегодно до $100 млрд. В начале года американский конгресс опубликовал доклад, содержащий сведения о том, что 83 из 100 крупнейших корпораций США поместили свои дочерние компании, проводящие платежные операции, в офшорных зонах. Некоторые из них при этом получают от правительства вспомогательные средства для преодоления финансового кризиса, и получается, что добросовестные американские налогоплательщики поддерживают недобросовестных. Скажем, банк Morgan Stanley, которому американская администрация выдала $10 млрд, располагает более чем 250 дочерними компаниями в офшорах. Более половины из них находится на Каймановых островах. У банка Citigroup на тех же островах зарегистрировано 90 компаний.

Почти в каждой своей речи о вреде офшорных зон Обама не упускает случая упомянуть так называемый дом Угланд, который находится на улице Саус Черч на острове Большой Кайман — в нем, по информации американского конгресса, зарегистрировано одновременно более 18 тыс. компаний. Как говорит Обама, "это либо самый большой дом в мире, либо самая масштабная налоговая афера в мире". Американская администрация пытается сделать вид, что ее заботят не только деньги, но и рабочие места, которые компании создают за рубежом, пользуясь услугами офшоров. В одном из своих выступлений Обама заявил: "Я хочу, чтобы наши корпорации были самыми конкурентоспособными в мире. Но это нужно обеспечивать, не награждая их за экспорт рабочих мест за рубеж или перевод прибылей на счета офшорных компаний". В ответ на это один американский аналитик заметил: "Все понимают, что речь в первую очередь идет о капитале. У этих компаний есть деньги, и правительству США эти деньги нужны".

Желание Барака Обамы заставить американские корпорации вернуть деньги обратно в США натолкнулось на сильную оппозицию. Прежде всего запротестовали те самые офшорные зоны, экономика которых оказалась под угрозой. 27 мая представители государств Карибского бассейна собрались в Вашингтоне по приглашению аналитического центра Inter-American Dialogue и единогласно осудили политику Обамы. По их мнению, может пострадать не только финансовая система их стран, но и туристический сектор. Якобы американским бизнесменам не придется больше встречаться со своими сотрудниками, работающими на островах. "Офшорный сектор поддерживает туристический, и наоборот",— заявил посол Барбадоса в США Джон Бил.

Экономика Барбадоса, кстати, уже смогла почувствовать негативное влияние от плана Обамы. Крупная аудиторская компания Accenture объявила 26 мая о том, что собирается переносить свой главный офис из Барбадоса в Ирландию, которая выглядит не таким уж привлекательным вариантом, но налоги там все же ниже американских более чем в два раза — они держатся на уровне 12,5%. "Мы почувствовали обеспокоенность нарастающей критикой в адрес компаний, зарегистрированных на Барбадосе, и мы таким образом отвечаем на нее",— прокомментировал это решение представитель компании Джим Макэвой.

В самих Соединенных Штатах многие политики назвали меры, предложенные Обамой, губительными для экономики, потому что американские компании от них пострадают, а их мировые конкуренты — нет. Впрочем, если борьба с офшорами будет успешной, то от нее должны будут пострадать все. Кроме, разумеется, правительств, которые пополнят бюджет. Правда, пока развитые государства будут по привычке удерживать сверхвысокие налоговые ставки, их ведущие компании продолжат искать путь минимизации издержек. И, соответственно, будут держать капитал там, где его проще сохранить.

Источник: газета "Коммерсантъ"

Автор: Егор Низамов

Новости оффшоров

Открытие счета в платежной системе Payoneer

Рады сообщить, что наша компания стала партнером платежной системы Payoneer (USA).

Подробнее
ОАЭ и Гибралтар исключили из серого списка FATF

23 февраля 2024 года FATF на своем заседании решила исключила Гибралтар и Обьединенные Арабские Эмираты из серого списка.

Подробнее
Реестр компаний Гонконга публикует статистику

В общей сложности 132 246 местных компаний были вновь зарегистрированы в Государственном Реестре Гонконга в 2023 году, согласно статистике, опубликованной регистром компаний 15 января.

Подробнее