Дело о "Монетке" - 2
Федеральный арбитражный суд Уральского округа поставил точку в налоговом споре о применении доктрины необоснованной налоговой выгоды к классической лицензионной схеме по выплате роялти на БВО через транзитную кипрскую компанию. Суд не нашел оснований для признания выгоды необоснованной и принял решение в пользу налогоплательщика.
Интересно, что в этом деле налоговые органы попытались использовать доказательства, полученные ими через Бюро Интерпола. Суд, однако, отклонил эти доказательства из-за того, что они были получены с процессуальными нарушениями и вне связи с уголовным расследованием.
Фабула
Налогоплательщик - российская организация, занимающаяся реализацией продуктов питания через торговую сеть «Монетка». Товарный знак «Монетка» используется налогоплательщиком на правах сублицензии, за что он перечисляет сублицензиару роялти. Перечисленные суммы роялти налогоплательщик принимал к расходам, уменьшая таким образом базу по налогу на прибыль. Проведя проверку, налоговые органы сочли роялти экономически необоснованными, участников сделки взаимозависимыми и начислили налогоплательщику налоги, штрафы и пени.
Изначально товарный знак «Монетка» принадлежал учредителю одной из компаний, аффилированных с налогоплательщиком, а затем был передан им за довольно умеренную сумму некой оффшорной компании, зарегистрированной на Британских Виргинских островах (БВО). Компания БВО затем заключила лицензионное соглашение с некой кипрской компанией, а та, в свою очередь, заключила сублицензионное соглашение с налогоплательщиком.
В течение первых трех лет до заключения сублицензионного соглашения налогоплательщик пользовался товарным знаком «Монетка» бесплатно. При этом уже первые платежи по сублицензионному договору превысили ту сумму, которую первоначальный владелец товарного знака получил за его уступку компании БВО.
Договор сублицензии был подписан от имени кипрского сублицензиара российским гражданином, являющимся одновременно членом совета директоров этой кипрской компании и директором российской компании, аффилированной с налогоплательщиком (при этом у российской компании и у налогоплательщика совпадали учредители). Человек, подписывавший акты выполненных работ от имени кипрского сублицензиара, занимал руководящие должности в нескольких российских компаниях, аффилированных с налогоплательщиком.
Не укрылся от внимания инспекторов и тот факт, что учредитель кипрской компании и первоначальный обладатель товарного знака «Монетка» проживали вместе и имели совместных детей, что подтверждалось справкой из ЗАГСа.
Интересная ситуация сложилась при выяснении личности учредителя кипрской компании. По мнению налоговых органов, учредителем являлось то же самое лицо, которое учредило и ряд аффилированных с налогоплательщиком российских организаций. Налогоплательщик опровергал эту информацию, ссылаясь на заявление секретаря кипрской компании о том, что данное лицо никогда не значилось в реестре ее акционеров. Налоговые органы, однако, смогли добыть сведения о личности учредителя кипрской компании (подтверждающие, что это было именно лицо, учредившее российские организации) через Бюро Интерпола.
Решение по этому делу далось судам нелегко. Дело совершило два полных процессуальных круга через отмену в кассации[1], повторное рассмотрение в первой инстанции и затем вновь пройдя апелляцию и кассацию.
В первом процессуальном цикле суды первой и апелляционной инстанций поддержали налогоплательщика и пришли к выводу об экономической обоснованности и документальной подтвержденности сублицензионных платежей, и не нашли в действиях налогоплательщика налоговых злоупотреблений. Сопоставив противоречивые доказательства о владельцах кипрской компании, они отдали приоритет справке от секретаря кипрской компании и отвергли представленные инспекторами данные Интерпола.
ФАС Уральского округа в кассационной инстанции отменил решения нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение. В своем решении он отметил, что суды ограничились проверкой соответствия документации требованиям НК и не дали оценку действиям налогоплательщика с точки зрения доктрины необоснованной налоговой выгоды. Понятие необоснованной налоговой выгоды было впервые сформулировано Пленумом ВАС РФ в 2006 году, и с тех пор широко применяется российскими арбитражными судами. Суть доктрины необоснованной налоговой выгоды состоит в следующем. При разрешении налоговых споров презюмируется добросовестность налогоплательщика и, соответственно, обоснованность полученной им налоговой выгоды. Однако налоговый орган может доказать, что полученная налогоплательщиком налоговая выгода является необоснованной. Налоговая выгода может быть признана необоснованной, в частности, если для целей налогообложения учтены операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом или если учтенные операции не обусловлены разумными экономическими или иными причинами (целями делового характера. При этом деловой целью действий налогоплательщика может быть получение экономического эффекта, но налоговая выгода не считается самостоятельной деловой целью. Если операция учтена не в соответствии с ее экономическим смыслом, суд может определить объем прав и обязанностей налогоплательщика исходя из подлинного экономического содержания операции. Признание судом налоговой выгоды необоснованной влечет отказ в удовлетворении требований налогоплательщика, связанных с ее получением.) ФАС акцентировал внимание нижестоящих судов на доводы инспекторов о сомнительности экономического смысла сублицензионной схемы, отметив, что платежи за использование товарного знака существенно понизили рентабельность его бизнеса. Кроме того, он особо отметил факты, указывающие на взаимозависимость участников сублицензионного договора, и рекомендовал судам тщательнее исследовать возможность влияния этой взаимозависимости на экономические результаты сделки.
Наконец, ФАС рекомендовал судам внимательнее отнестись к сведениям из Бюро Интерпола, вместо того чтобы ограничиваться формальным анализом заявления секретаря кипрской компании.
Решение
Рассмотрев дело заново, суд первой инстанции вновь вынес решение в пользу налогоплательщика. Апелляционная инстанция его поддержала.
ФАС Уральского округа, рассмотрев дело в кассационном порядке, на этот раз оставил решения нижестоящих инстанций в силе.
Ссылаясь на позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в постановлении от 24.02.2004 № 3-П, он отметил, что «судебный контроль не призван проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых субъектами предпринимательской деятельности, которые в сфере бизнеса обладают самостоятельностью и широкой дискрецией, поскольку в силу рискового характера такой деятельности существуют объективные пределы в возможностях судов выявлять наличие в ней деловых просчетов». ФАС установил, что инспекторам не удалось доказать, что совершенные операции не были обусловлены разумными экономическими причинами и целями делового характера. Выводы инспекции о том, что понесенные налогоплательщиком расходы на уплату сублицензионных платежей направлены на получение не прибыли, а необоснованной налоговой выгоды, суд признал неподтвержденными.
Что касается взаимозависимости, то и тут суд признал доводы инспекторов недоказанными. Тот аргумент, что договор сублицензии был подписан от имени кипрского сублицензиара российским гражданином, являющимся одновременно членом совета директоров сублицензиара и директором аффилированной с налогоплательщиком российской компании, суд счел неубедительным. Он принял то обоснование, что «на момент заключения спорного договора он руководящих должностей не занимал» (при этом позицию суда не поколебал тот факт, что менее чем через год после заключения соглашения подписант от кипрского сублицензиара был назначен исполнительным директором налогоплательщика).
При выяснении личности учредителя кипрской компании суд отдал предпочтение справке ее секретаря и признал сведения из Интерпола ненадлежащим доказательством. Этот вывод был обоснован тем, что при обращении в Интерпол инспекция не выполнила все процессуальные требования, предусмотренные Инструкцией[2] и не предоставила в суд оригиналы документов, свидетельствующих о ее обращении в Интерпол. Кроме того, суд установил, что у инспекции не было закрепленных в Инструкции оснований для обращения в Интерпол, в частности, наличия возбужденного уголовного дела либо зарегистрированного в установленном порядке проверочного материала по заявлению о преступлении или иной информации, содержащей признаки уголовно наказуемого деяния.
Наконец, ФАС отметил, что взаимозависимость участников сделок (даже если бы она была установлена) сама по себе не может служить основанием для признания налоговой выгоды необоснованной. Инспекция не представила документальных доказательств того, каким образом указанные ею факты взаимозависимости участников повлияли на условия и экономические результаты сделки, в том числе на установленные в договоре цены. Материалами дела не было подтверждено, что налоговый орган провел исследование рыночных условий по аналогичным сделкам и доказал нерыночный уровень цен в рассматриваемом случае.
Суд заключил, что налоговым органам не удалось доказать необоснованность налоговой выгоды в данном деле, и он оставил решения нижестоящих судов в силе.
Выводы
Итак, это дело в очередной раз показало, сколь пристальное внимание налоговые органы уделяют установлению взаимозависимости участников трансграничных сделок. При таких обстоятельствах оформление сделки так, чтобы со стороны обоих участников фигурировали одни и те же лица, является рискованным, если не сказать безрассудным. Впрочем, к радости налогоплательщиков, суды пока чрезвычайно формалистично подходят к оценке доказательств о взаимосвязи участников сделки.
Следует учитывать, что даже при установлении факта взаимозависимости участников сделки победа налоговых органов в суде не гарантирована. Инспекторам еще необходимо доказать то, каким образом взаимозависимость участников повлияла на условия и экономические результаты сделки, в том числе на установленные в договоре цены. Для этого необходимо произвести анализ рыночных цен или предпринять другие действия, предусмотренные законодательством о трансфертном ценообразовании. В противном случае можно говорить о недоказанности искажения экономических результатов сделки под влиянием взаимозависимости участников и, следовательно, о недоказанности получения необоснованной налоговой выгоды.
Интересно, что в данном решении ФАС подсказал налогоплательщикам прием защиты от посягательств инспекторов на оценку экономической целесообразности или эффективности их бизнес-стратегий. Ссылаясь на позицию Конституционного Суда РФ в постановлении от 24.02.2004 № 3-П, он отметил, что "судебный контроль не призван проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых субъектами предпринимательской деятельности..." Таким образом, участники предпринимательской деятельности обладают "широкой дискрецией" при определении и структурировании своих экономических операций.
Наконец, представляет интерес попытка инспекторов использовать в этом деле доказательства, добытые при помощи Интерпола. В этом деле они допустили ряд процессуальных недочетов, в частности, не инициировали уголовное расследование, как того требовала инструкция по обращениям в Интерпол. Тем не менее, этот опыт довольно показателен: есть вероятность, что инспектора и в дальнейшем будут прибегать к ресурсам Интерпола, скорректировав допущенные ошибки и используя уголовно-правовые рычаги. При этом данном деле суд не высказал прямой позиции о допустимости использования доказательств, добытых в рамках уголовного процесса, при налоговом разбирательстве в арбитражном суде.
Источник: roche-duffay.ru